Визит матери и очередной конфликт: уроки о себе через отношения с родителями
Мама приехала ко мне в гости, и нас снова постигло ссоры. Сначала мы обнимались, ели вместе и сидели на балконе. Но потом у меня закончился ресурс. Когда дома дети с СДВГ и другими диагнозами, всё становится очень сложным. Простые вещи превращаются в подвиги. Как в «Том самом Мюнхаузене». В чем-то героическом есть почти во всем.
Встретила недавно технику продаж. Покупатель задает много уточняющих вопросов продавцу. Продавец перегружается и ему хочется чего-то хорошего, например, продажи. И он соглашается на условия, которых изначально не принимал.
В этот момент я осознала, что моя дочь с аутизмом и СДВГ, которая говорит непрерывно и без фильтра, поступает так же с моим дофамином. Которого у меня уже давно мало. Раньше я говорила «она высасывает мне мозг», а сейчас могу сказать «она снижает уровень моего дофамина». Не то чтобы она хотела мне что-то продать. Просто так поддерживает связь со мной, как эхолокация у животных. Моя реакция важна ей для того, чтобы знать, что она не одна и что я жива. Ей не нужен ответ, просто нужна отражающая поверхность, в виде мамы.
Сижу я такая, с дофамином ниже плинтуса, ем суп за рабочим столом. Утром варила даже два супа, но кто считает. Рядом включен сериал, отвечаю на комментарии по готовой анимации. Даже не то чтоб отвечаю. Просто у меня открыты все рабочие чаты, а я туплю в соцсетях и ем суп. Идёт процесс, так сказать. Процесс подъёма моего дофамина. В эхоизоляции от всего. Мимо проходит мама и останавливается. И тут я, нежный цветочек (цветочек-мясоед, который жрет насекомых), шиплю без предупредительных ударов: «Я просто ЕМ СУП». Примерно как в «Властелине колец» Голлум орал «моя преееелесть».
Нет сил даже объяснять, что сил общаться нет. Сижу, ем суп, не трогайте. В сериале с врачами главная героиня вот-вот вылечит кого-то с редкой болезнью и будет страстно целоваться в подсобке с умопомрачительно красивым коллегой-ординатором. Приятно знать, что кто-то удачно совмещает работу и личную жизнь. Детей пока нет (ну, потому что сезон еще из первых). Хорошо делаю вид, что работаю, даже умудряюсь действительно работать в этот момент, пока делаю вид.
Сваренный суп невероятно вкусный, едва живая от него. Хорошо в этом моменте. Поэтому шиплю, чтобы все ушли и оставили меня с прелестью/супом в подсобке с работой/ординатором. Оказывается, мама просто остановилась поправить часы — они у нее отсвечивали, и она ловила момент. Ну и поймала его у единственной дочери «прелесть». Эх. А даже если есть вместе, я маму не видела уже год. Мама соскучилась, и я тоже. Почему бы не воспользоваться возможностью и не поесть вместе?
В этот момент, ехала к дочери и внукам, что чувствовала мама?
Везла котлеты (хотя говорила, что не надо). Просто хотела пообедать вместе, обнять, поговорить, помочь. Если я на третьем ребенке научилась чувствовать себя «достаточно хорошей мамой», то учиться стать «достаточно хорошей дочерью» не стала.
А насколько важно нам, мамам, быть нужными?
Нам хочется тишины, а потом — быть нужными. Помогать: принести блинчики в трудную минуту, дать совет, когда нужно, выразить сочувствие при обиде. Но не обнимать, не трогать, не кормить без просьбы. Матерям приходится ходить по минному полю. Хорошо, если с ребенком можно договориться и обсудить что-то. А если нет?
Вероятно, всё в равновесии: моём и чужом. В делах, дофамине, доброте, достатке. И если равновесие нарушено, можно съесть котлету, приготовленную мамой, пока есть возможность.
