Советские имена из детства: значение необычных названий
Несколько десятков лет назад в детских садах и школах не хватало Платонов и Феклов, а обычные имена сокращались и трансформировались необычно. Семьи выбирали особые «домашние» имена, среди друзей приживались свои варианты называния, где Лена превращалась в Ленку, Ленком, Леночку, Ёлочку или Ёлку. Например, из известного фильма Георгий Иванович иногда звался Гошей, Гогой, Жорой, Юрой и, кажется, не обижался на друзей.
Аврил Паймен, переводчица романов Тургенева на английский язык, интересовалась тем, как непросто иностранцу понять нюансы русских имясокращений. Она писала: «Даже если вбить себе в голову, что, скажем, Митя – обычное сокращение Дмитрия, как же иностранному читателю почувствовать, что «Митенька» звучит более фамильярно, «Митюха» – слегка пренебрежительно, а «Митюша» скорее нежно, тогда как «Митюшенька» просто тает на языке, а «Митюшонок» может сказать только с улыбкой человек, который этого самого Дмитрия знает и любит еще с детства!»
Мама рассказывала мне о том, как в ее семье выбирали имена для детей. Многочисленные бабушки, дедушки, двоюродные и троюродные сестры и братья собирались у новоиспеченных родителей. Там отмечали пополнение в семье традиционным застольем и советовались по поводу имени. Сестру мамы назвали Ириной, поскольку такого имени не было в большой семье, а маму, родившуюся на пару лет позже, Тамарой.
Среди Зайцевых не нашлось грузинских корней. Просто вновь выяснилось, что из многочисленных тётушек и сестричек так никто и не назывался. Дома сёстры именовались «Ирча» и «Томча», а среди их ближайших родственников были «Вовка», «Любашка», «Гарик», «тётя Шура» и «тётя Луша». Вероятно, в те годы далеко не каждая молодая семья спрашивала мнения родни по поводу имени сына или дочери, но многие следовали каким-то общим, негласным правилам называния и переиначивания детских имен.
Традиция придумывать смешные и необычные сокращения имен существовала давно. «Домашние» имена были в семьях русских императоров и дворян, практика сохранилась после революции, особенно у советской интеллигенции. Например, в стихотворениях Корнея Чуковского упоминается его младшая дочь Мария как «Мурочка». В семье Чуковских младшую дочку Марию звали Мурой, среднего сына Бориса – Бобом, погибшего во время Великой Отечественной войны, а внучку Елену – Люсей.
Благодаря родственникам Оля превращалась в «Лялю», Таня в «Тату», Анна в «Нюру», Костя в «Котьку», а Олег в «Альку». Особенно хочется посочувствовать Николаям, которые с легкой руки любящих бабушек могли стать «Коками» и потом бояться, вдруг школьные товарищи узнают, что дома ты вовсе никакой не «Колян». Иногда меняли имя, чтобы оно становилось понятнее окружающим, так часто поступали в еврейских семьях, где «Лёлей» называли Рахель (записанную в паспорте на всякий случай «Раисой»), а Вольфа упрощали до «Вольки».
В рассказах Е. Шварца сестер зовут Шура и Маруся, а из произведений М. Зощенко Ольга и Михаил стали любимыми многими поколениями детей Лелей и Минькой. Есть еще Карик и Валя: с Валентиной все ясно, а про Карика до сих пор спорят – Оскар, Макар или Икар? Не меньше дискуссий вызывают Чук и Гек: имена Аркадия Гайдара так толком и не объяснил. Кому-то кажется, что Гек – это Сергей, измененный до Сергейки, Гейки и так далее, а Чук – Владимир, сначала «Вовчуком» званный, а потом еще сильнее сокращенный. Но это не единственная версия происхождения имен знаменитых братьев!
Некоторые считают, что имя Чук происходит от имени Чуковский, а Гек — от Гектора. Есть предположение, что братья обязаны своими именами Марку Твену, автору Гекльбери Финна (и соответственно, Гек), и герою Чака, имя которого, возможно, неправильно прочитали. В то время Бориса могли называть «Борисчук», а отсюда до Чука недалеко. Где-то упоминалось, что у Гайдара был сосед, геолог Серегин, с сыновьями Володей и Сергеем, якобы именно они дали имена персонажам. Как на самом деле — неизвестно, но в первой публикации в январском номере «Пионерской правды» за 1939 г. героев зовут Чуком и Геком.
В рассказах Николая Носова есть Бобка (вероятно, Борис), именно он порвал и зашил штаны в рассказе «Заплатка», а Котька Чижов (скорее всего, Константин) – тот самый, которому лень было помогать ребятам строить горку. Еще один известный мальчик с необычным именем – Волька Костыльков из повести Л. Лазаря «Старик Хоттабыч». Вероятно, когда он вырос, то стал Владимиром или Вольдемаром, но про это Лагин уже не писал. Кстати, Волька и Чук – далеко не единственные способы сказать «Владимир», например, в рассказе Юрия Сотника «Человек без нервов» мы встречаем Лодю, очевидно, тоже Володю.
Раньше, задолго до революции, подобные имена с суффиксом «-к» использовались низшими по рангу как своего рода унижение перед богатыми и властными. Потом это унизительное значение забылось и сменилось на положительное, даже А. С. Пушкин называл своих любимых детей «Машкой», «Сашкой», «Гришкой» и «Наташкой». В упомянутых уже рассказах Н. Носова одного из самых симпатичных персонажей зовут Мишка (помните, как он всю ночь варил кашу, которая норовила сбежать из кастрюли), а рассказы Виктора Драгунского называются не «Денисовыми», а «Денискиными», и звучит это вовсе не грубо, а ласково. Кстати, лучшую школьную подругу моей бабушки называли Ронькой. Оказалось, Вероника!
Сегодня имена Бобки и Котьки кажутся забытыми, а Добрыня уже никого не удивляет. Друг друга детсадовские подружки могут звать Луизой, Марфой или Глафирой. Эти старинные и привычные обыкновенные имена дети носят по-новому. Самые маленькие всё реже называют друг друга уменьшительно-ласкательными прозвищами, вроде «Дюша», «Стасик» и «Мотя», а чаще пользуются полными именами – Андрей, Станислав, Матвей.
Вчера мой сын-семиклассник возвращался домой с другом Александром, им было пути. Возможно, не с Александром, а с Шуриком? Нет, подозреваю, что ни тот, ни другой понятия не имеют, что это слово могло бы означать! Александр жаловался на родную сестру Таисию. Сестра маленькая, вредная и капризная (по словам друга), однако никто в семье, кроме бабушки, не зовет ее «Тайка» или «Тася». Мы живем во времена, когда маленькие дети обращаются друг к другу полным «взрослым» именем, и даже кота мои друзья назвали не Васька или там Мурзик, а Николай.
* Паймен, А. О переводе произведений Тургенева на английский язык. // Мастерство перевода. Сборник. — Москва : Советский писатель, 1964. — С. 389.
