Реставрация внешности в Советском Союзе: доступна ли пластика носа?
Косметология Шрёдингера
Для пилинга лица использовалось горячее полотенце, на веки клали огурец (и потом съедали – не пропасть же добру), а для коррекции внешности, например носа или ушей, применяли пластыри. ГурченкоВо время съемок актриса корректировала форму своего носа – как режиссеры, так и она сама были недовольны ее естественной формой. Могла поднять кончик пластырем, скрыть гримом.
Рассказы о носах и ушах кажутся особенно необычными на фоне устойчивых слухов советских школьников о секретной больнице под Москвой, где разведчикам меняли лица. Нос, губы, уши – всё переделывали до неузнаваемости. Взрослые добавляли к этому слуху информацию о том, что в той же клинике создают двойников руководителей страны.
И чтобы все было еще интереснее, иногда на экране телевизора показывают комедию, где одна из участниц занимается именно пластической хирургией. «Дети Дон Кихота»Её преследуют пациенты и пациентки. В наше время эту картину уже не раз обличали как проявление политкорректности. Дело в том, что муж этой героини — акушер-гинеколог, а обычно в медицинских семьях всё было наоборот: женщинам в хирургию неохотно пускали, зато с роженицами им сам Бог велел возиться.
А ещё в стране, не знающей косметологии, художница Татьяна МавринаВ военный период рядовая художница, пока не считавшаяся гением иллюстрации, записывает в дневнике: «От нечего делать: институт косметики, выведение жилок на щеке электричеством. Массаж. Маска». Москвичка, далекая от чиновничества и не получающая поддержки со стороны государства, просто записалась на косметологические процедуры, чтобы занять часть дня (и, вероятно, отвлечься от тяжелых мыслей). Так что же с косметологией в СССР?
Почти как в Париже
В 1930 году актриса Полина Жемчужина вернулась из поездки в Париж, состоявшейся в составе делегации. Французская индустрия красоты произвела на неё сильное впечатление, и она обратилась к советским чиновникам с вопросом: чем наша женщина хуже? Хотя чиновники ей особо не уделили внимания, её муж Вячеслав Молотов занимал всё более высокую должность в партии. В Москве был открыт первый кабинет косметологических процедур, где работали профессиональные врачи-дерматологи. Позже заведение расширилось до знаменитого Института красоты.
В Институте красоты оказывали услуги по массажу, маскам и разрабатывали уникальные техники ухода за руками, шеей и лицом. Была своя парикмахерская, где стригли, укладывали волосы и инструктировали о способах ухода за кожей головы и волосами. По случаю открытия кабинета советские газеты опубликовали статьи, подчеркивающие важность состояния кожи и ногтей для здоровья.
Для большинства жительниц столицы кабинет не приносил новых возможностей. Не то чтобы туда не пускали, но работал он во время их рабочего времени, находился в центре Москвы, куда за массажиком сложно добраться, и основными посетительницами были актрисы, профессорши и жёны чиновников.
Жемчужина возглавила парфюмерную фабрику «Новая заря», стремясь обеспечить массовый выпуск духов и одеколонов. Через два года она перешла в трест «ЖирКость», занимавшийся не только духами, но и средствами ухода: мылом, кремами и даже губной помадой с румянами. При Жемчужиной трест был переименован в Государственный трест высшей парфюмерии.
Семь лет спустя после открытия Института красоты в Москве начал функционировать Институт косметики и гигиены. По преданию, его открыл лично Сталин для Любови Орловой, большой поклонницей которой являлся. В действительности указ об учреждении института подписал Анастас Микоян, член Политбюро ЦК КПСС. Сразу же два института начали соперничество.
Косметологически оснащённый институт разрабатывал в лаборатории рецепты уходовых средств, которые воплощали советские фабрики. Институт красоты отвечал новыми техниками массажа. Институт косметики использовал процедуры с электричеством – Институт красоты выпускал брошюры, по которым парикмахер или мастер маникюра мог подобрать систему ухода из тех, что разработали дерматологи Института. Конкуренция была практически капиталистическая: ни одно заведение не спонсировалось государством, оба работали на основе хозрасчёта.
Возможно, конкуренция побудила Институт косметики обратить внимание на только что переведенную на русский язык книгу о пластической хирургии. Первые операции проводились спустя несколько лет. Только в сорок пятом году Институт косметики включил их в свои услуги – сначала это были быстрые процедуры, после которых пациентка сразу уходила домой, поскольку стационара не было. В 1952 году Институт передали Минздраву и переименовали в Институт врачебной косметики, а затем выделили ему помещение для стационара. С этого момента можно считать, что начинается история пластической хирургии в СССР.
Заходите, садитесь, рассказывайте
Несмотря на легенды, Институт не всегда был закрытым учреждением, обслуживающим только жён партийных руководителей. Такой период длился недолго и пришёлся на начало работы стационара, когда методики операций не были до конца отработаны. Конечно, каждый хирург – специалист по общей или челюстно-лицевой хирургии – боялся допустить ошибку. Именно поэтому каждый предупреждал пациентку, что фактически она соглашается на эксперимент.
Медицинские работники пользовались не только довоенным руководством «Косметические операции», переведенным с иностранного языка, но и приобретенным опытом во время Великой Отечественной войны. Война нанесла множество увечий, предоставив хирургам возможности для восстановления внешнего вида и функциональности поврежденных частей тела. Эти достижения позже нашли применение в Институте врачебной косметики, особенно после завершения «закрытого» периода и открытия его для новых пациенток.
В обычных госпиталях к шестидесятым годам уже практиковали общую восстановительную косметическую хирургию. Там восстанавливали функциональность лица, рта и рук, придавая пострадавшим от несчастных случаев или избиений более-менее приемлемый внешний вид. Если человеку было важно максимально скрыть следы пережитого, вернуть себе «родную» внешность, его путь лежал в Москву. В столицу также обращались женщины после мастэктомии – удаления одной или обеих грудных желез.
Институт выполнял подобные процедуры для клиентов, преимущественно женщин, но иногда и мужчин, желавших исключительно эстетических коррекций: подтяжку лица и век, изменение формы носа и ушей. Цель заключалась не только в достижении результата, не уступающего западным аналогам, но и в оптимизации операций, минимизации вмешательств и сокращении времени пребывания пациента на операционном столе.
Многое внимание уделялось времени из-за применения местной вместо общей анестезии, под которой проводились большинство операций. Женщина оставалась в сознании, например, пока перед её глазами резали носовую перегородку. Исключение делалось для круговой подтяжки лица. Несмотря на это, дело не было в садизме врачей или же установке, что пациент должен терпеть. Просто доступным препаратом для общей анестезии были средства, вызывающие неприятные галлюцинации и временные неврологические проблемы. Конечно же, при таких условиях местная анестезия была предпочтительнее.
Консультация с врачом о необходимости и возможности операции стоила 50 копеек. Сами операции – по нескольку рублей. Это делало их финансово доступными гражданам. Проблема заключалась в другом: на каждую операцию, которую мог бы провести Институт (исходя из количества сотрудников, коек, необходимого времени и материала), претендовали сотни человек со всего Союза.
В период застоя появилась возможность проведения операции в Армении, Украине и одной из стран Балтии. Хирургов всё же не хватало для покрытия всего спроса: специалистов по эстетической хирургии официально не готовили, приходилось обучать преемников из числа других врачей. В результате на консультациях отсеивались многие, а оставшиеся ждали в очереди два-три года.
В свете этого нет ничего удивительного, что героиня «Детей Дон Кихота» отстраняется от девушки с курносым носом, которая следует за ней по пятам. Необходимость из ста человек выбрать одного пациента приводила к тому, что выбирали либо совсем изуродованных травмами людей, либо актёров – последних и по соображениям профессиональной необходимости, и надеясь на отдачи. Чтобы не приходилось выбирать между детьми и взрослыми, открыли даже своё отделение детской эстетической хирургии. Там прежде всего получали помощь обладатели дефектов, таких как заячья губа и волчья пасть.
Некоторые пациенты не участвовали в общем движении. Их доставляли отдельно, и потом старались о них не говорить. Речь прежде всего идёт о разведчиках и диверсантах. Самый известный пациент этой «тайной хирургии» – Луис Корвалан, лидер чилийских коммунистов. После установления режима Пиночета ему удалось вернуться на родину, даже не для подпольной работы, а хотя бы просто увидеть семью, только основательно изменив внешность – иначе его ждала бы судьба тысяч других убитых Пиночетом.
Капитализм по-советски
Несмотря на подчинение Минздраву, клиника оставалась на хозрасчёте. Это означало: материалы покупались на прибыль, часть материалов приобретать было невозможно. Их закупали через государство, за рубежом. Это возможно было, но в подобных случаях отдавали предпочтение «настоящим» клиникам. Эстетическая, или пластическая, хирургия рассматривалась как дополнительный сервис уровня парикмахерской, поэтому в приоритетах государства не стояла.
Хирургам приходилось совершенствовать технику с самыми грубыми инструментами. Самая тонкая швейная игла была слишком толстой для хирургических операций, поэтому послеоперационный уход осуществлялся максимально тщательно, средства для которого разрабатывались собственной лабораторией. Но для иглы был нужен шовный материал – его не было. Хирурги ходили на рынок, покупали конский волос или получали его в дар от благодарных клиенток, среди которых бывали и председательницы колхозов. Затем специальным образом обрабатывали волос и использовали его.
Отсутствовали качественные, тонкие скальпели, обеспечивающие точность до миллиметра. Использовалось лезвие бритвы, закрепленное в зажиме, которое было толстым.
Для компенсации недостатка инструментов оттачивалась технология, придумывались хитрости, уходя от западных методик. В настоящее время круговая подтяжка лица российскими хирургами выполняется втрое быстрее, чем практически везде в мире.
Встречались сложности и при изготовлении силиконовых протезов грудных желез. Использовали свиной перикард или временные протезы для формирования плотной капсулы из соединительной ткани, а затем заливали её специальным стерильным составом. Экспериментировали с филерами в губы, но говорят, не очень удачно, поэтому процедура не пользовалась популярностью.
Качество работы советских хирургов видно на лице. Любови ОрловойСделали аккуратнейшую подтяжку кожи лица, век, шеи или по Нонне Мордюковой и Алле Демидовой – обе эти актрисы обращались в Институт врачебной косметики ещё в СССР. Уже с перенесённой «пластикой» появляется на экране Людмила Гурченко и в популярном советском фильме «Вокзал на двоих».
