Поцелуй бабушки: история о взрослении и любви

Бабушке восемьдесят пять лет. Январь. Мы на даче, уже на моей. Мне сорок лет — я большая. Купила дом. Чудо, что она с нами, самостоятельная и «пилит» деда. Правнуки запомнят беляши, вертуту, её идеальную причёску, аристократичные манеры, английские кофточки девочки из-под Николаева. Она сидит в центре комнаты на диване и улыбается, а мы шумно у камина играем в «Монополию». Дети перекрикивают друг друга, торгуются за вокзал.

Перед сном, чтобы не слышать голоса сотен людей, с которыми общалась за день, я фокусируюсь на ярком моменте: это может быть чья-то красивая шея, Юрино печенье или хруст снега. В последнее время всё чаще погружаюсь в мрачные мысли. Бабушка после наших разговоров по телефону начала тихо плакать при прощании.

Вспоминаю прощание — всегда будто последнее. Мы об этом не говорим. Сползаю в пучину отчаяния, чувствуя близкость конца. Но верю в нашу весеннюю рассаду, летние перчики и помидоры. Последние совместные снимки: селфи с моим лицом, а она морщит нос, напрягая зрение в «Леруа» (теперь его нет) возле витрины с сотнями пакетиков семян огурцов. Это время зимних каникул на даче, впереди самое важное — рассада.

До 42 лет я была внучкой. После смерти бабушки не смогла выбросить её рассаду, найденную на подоконнике. Бабуля выращивала её для меня, для своих шести соток и пары подружек от 80 до 88 лет. В общем, посадила всё, эти 115 кустов помидоров. С этого началась моя собственная Дача.

В настоящее время изучаю редкое издание на «Авито» — воспоминания критика и историка кино Коры Церетели о детстве и жизни в Тифлисе. Книга очень теплая, где связь между людьми, живущими через балкон в «итальянских» двориках, протягивается бесконечно, как встреча с Параджановым.

Связь человека с местом рождения очевидна и неоспорима, хотя никаким образом не доказана. Древние греки называли её «гений места» – тонкой и живой субстанцией, постоянно напоминающей о себе. Попав в Тбилиси, кажется, году в десятом, сразу почувствовала связь с этим «домом» (или, скорее, отсутствие своего). Кора пишет о довоенном детстве: «Жизнь моей семьи была подключена к кровеносной системе города, улиц, дворов с его многообразным человеческим общением. Не было ни дня, чтобы стол накрывался бы только для членов семьи». Как же я тогда обалдела, почувствовав, что домом может быть целый город! И почему у меня этого нет!

Мои отношения с Калининградом, городом моего рождения, всегда были сложными. В детстве у меня складывался устойчивый образ немцев, приезжающих умирать на свои земли – руины другой цивилизации. В шестнадцать лет я переехала в Москву к бабушке и не могу сказать, что Кант пишет мне, как скучает по дому. Дом и традиции непрерывного стола (образа твоего собственного Тифлиса) нам с бабушкой приходилось создавать самим.

Я помню, как бабушка со слезами говорила о доме детства в Николаеве с виноградником. Потому что став женой военного лётчика, навсегда его потеряла, много лет меняя города. Когда у неё появилась дача под Чеховым, я ездила на лето и зимние каникулы. Проходила этот удивительный цикл жизни вместе с ней: от семечка до кустика, от высохшей крошки на салфетке до ароматного помидора.

Когда родились дети, я запускала их в огород постигать жизнь, помещала в таз. Их было легко мыть и кормить сразу с грядки. В этот момент весь мир был размером с этот таз, всё самое важное случалось на даче — по пути на озеро с дедом и удочками. Мы знали адреса всех подсолнухов.

2020 год. Вся тоска карантина накатила во время, когда бабушка отправила по Вотсапу фотографию моей любимой вертуты.
Новый год — впервые не вместе, не растапливая печь на даче (мы уже болели COVID-19). Дети буквально выросли на вертуте, почти каждую неделю мы получали из Бутово в Крылатское волшебную колбасу — блюдо из бабушкиного короткого и страшного детства, когда ещё до войны её няня-молдаванка пекла эти рулеты из пресного вытяжного теста. И вот я пишу в ответ: «Вау, бабуля, отправить к тебе курьера?» На что она отвечает: «А теперь сама, внученька, теперь сама».

Ксения Маренникова — специалист по связям с общественностью в области культуры, создатель Telegram-канала. Villa Ksenia.