Одри Хепбёрн: Меня воспитали мама и война. И ещё неизвестно, кто строже…
Детство великой актрисы пришлось на тяжелые военные годы.
Любовь нельзя вымаливать
Одри родилась 4 мая 1929 года. Семья будущей актрисы жила в сначала в Англии, потом в Нидерландах. Когда отец ушел, Одри было всего шесть. История размолвки и расставания ее родителей грустна и банальна: однажды мать – урожденная баронесса Элла ван Хеемстра – застала мужа в постели с няней, присматривавшей за детьми… С этого момента мир семьи изменился.
Как-то, уехав по делам в Мюнхен, супруги просто забыли про день рождения младшей дочери, что стало для девочки настоящим потрясением и предвестником распада семьи. Когда родители вернулись, ссоры между ними стали постоянными. Слышать крики родителей Одри была не в состоянии и просто убегала из дома, закрыв уши. Отец кричал, что так жить не может, мать отвечала тем же. Однажды отец ушел. Одри понимала только одно: мама тоже не хотела, чтобы он уходил. Ругала папу, но не хотела.
– Папа, не уходи! Папа, я люблю тебя! – кричала Одри. Но отец даже не оглянулся…
Мама коротко приказала:
– Прекрати унижаться! Любовь нельзя вымаливать, она либо есть, либо нет.
Оставшись одна с тремя детьми (двое старших братьев Одри – сыновья ее матери от первого брака), Элла ван Хеемстра перед самым началом Второй мировой войны приняла решение перевезла всех детей в Голландию, в Арнем, неподалеку от которого было имение дедушки – Вельпе. Характер её ужесточился, она была строга с детьми, стараясь закалить их и научить стойкости перед жизненными невзгодами. Отец уехал в Англию, еще до войны он начал симпатизировать нацистской партии и продолжил сотрудничество с ней, став директором европейского пресс-агентства в Лондоне, занимавшимся нацистской пропагандой.
Война и ненависть
Никто накануне войны не мог предположить, что нейтральная Голландия, находившейся под боком у воинственной Германии и тесно связанная с ней тысячами кровных уз, будет оккупирована в течение пяти дней, а нацистский режим не пощадит местное население, которое переживет страшные репрессии и ужас голода 1944 года.
Семейный дом в Арнеме оказался большим и красивым, а родственники мамы – добрыми. Особенно Одри любила дядю Уильяма. За те недолгие месяцев, которые девочка прожила с ним рядом, дядя на всю жизнь привил ей ненависть не просто к войне, а к любому насилию в принципе.
Детство закончилось под грохот танков на тихих улицах Арнема.
После того как был разбомблен и сожжен Роттердам, Голландия капитулировала, а королева и правительство улетели в Англию. Ребенку в одиннадцать лет трудно до конца осознать, что несет за собой оккупация, в первые дни Одри, кажется, даже не было страшно, скорее любопытно. Довольно скоро всю семью выселили из своих комнат в пристройку для прислуги, мама сказала, что это еще хорошо, могли бы оставить просто на улице.
С этих слов началась моя учеба, странная учеба – я училась новой жизни, вернее, училась выживать в любых условиях, училась тому, что в мире есть несправедливость куда страшней ухода отца из дома. Эта несправедливость касалась самой возможности жить.
Очень скоро стало ясно, что за любое сопротивление следует жестокое наказание. Те, кто пытался противостоять новому режиму, могли стать заложниками, многие из них своими жизнями расплачивались за какой-то акт возмездия. Тем не менее к движению Сопротивления примкнули многие жители Голландии, в том числе и семья Одри – ее мать и братья.
11-летняя Одри даже носила передачи английскому летчику, который прятался в лесу недалеко от города. Однажды ее остановил патруль и девочка, не успев еще сильно испугаться, присела перед немцами, изображая балетный поклон, и протянула собранные в лесу цветы…
Во время войны Одри на время стала Эддой, пришлось скрывать, что семья имеет английские документы, что у нее английское имя и отец в Англии. Чтобы случайно не выдать свой английский, девочка старалась как можно меньше разговаривать, зато как можно больше танцевать. Первые годы это получалось – пока на танцы хватало сил.
Сопротивление и голод
Во время войны погиб дядя Одри Уильям, потому что оказался в числе заложников, которых расстреляли за убийство нескольких военных немцев. Брат попал в концлагерь, потому что угодил под облаву и попробовал бежать…
День за днем, месяц за месяцем семья выживала. Усиливалось сопротивление фашистам, в ответ усиливались репрессии, участились расстрелы, все больше становилось запретов. Дети не всегда серьезно воспринимали опасность, даже смертельную. Одри писала, что ей не было очень страшно, когда под стельку ее туфельки вкладывали записку с сообщением и она часами играла на улице, дожидаясь, когда ее заберет связной. Игра, не больше.
Только с появлением собственных детей он поняла, каково было ее маме, прекрасно понимавшей, какой опасности она подвергает дочь! Знающей, что один сын пропал без вести, уйдя на войну (потом брат вернулся, побывав в плену), второй чудом избежал расстрела, но увезен на работу в Германию, а дочь носится по Арнему с записками для бойцов Сопротивления или разыскивает в лесу сбитого английского летчика.
В 1944 году фашисты, разозлившись на забастовки железнодорожников, запретили подвоз продовольствия гражданским лицам и начался голод. Жители меняли вещи на еду у крестьян, но вещей оставалось все меньше. Одри пишет, что от недоедания и малокровия у нее распухли ноги, а худоба актрисы, которая восхищала поклонников и режиссеров на протяжении ее карьеры, стала следствием того страшного периода ее детства. Голод зимы 1944 года в Голландии вошел во все учебники по истории, но Одри изучила его на собственном опыте.
Моя худоба оттуда – из голодного 1944-го. Кушать один раз в день похлебку, сваренную из луковиц тюльпанов, а чтобы заглушить чувство голода, лучше побольше спать…
Вернулась с пожелтевшей кожей
Один случай из того страшного года прибавил седых волос ее матери. Арнем стал местом проведения операции союзников. Посреди зимы немцы выгнали жителей из города, семья ушла в Вельпе, где стоял большой дедушкин дом. Крыша над головой нашлась, но было холодно и совсем нечего есть. Одри решила сходить опустевший Арнем за едой, там осталась банка с сухарями «на самый крайний случай», в спешке ночных сборов ее забыли. Это было очень опасно, даже не только из-за немцев, но и просто из-за одичавших собак и голодных людей.
Одри добралась до дома, но сухарей не было… В разбитой булочной она нашла две большие засохшие булочки и несколько яблок, но вернуться в Вельпе ей удалось не сразу – пришлось спрятаться от патруля в подвале дома. По соседству располагался немецкий отряд, поэтому затаится пришлось надолго. К ужасу девочки подвал кишел крысами, которым тоже хотелось есть… Они и заставили в конце концов Одри покинуть убежище, и это было хорошо, потому что она теряла силы, и их могло не хватить на обратный путь. Мама была в ужасе от неизвестности и ожидания, а также от того, что дочь вернулась с пожелтевшей кожей – укусы крыс оказались заразны.
Откуда желтуха? Это крысы, им тоже хотелось есть, но я не могла отдать свое сокровище, и мы не поладили. Крысы вблизи вовсе не такие уж страшные, правда, пока не покажут зубы…
С тех пор Одри не могла в цирке смотреть номера с мышами или крысами, ей казалось, что они вот-вот бросятся на дрессировщицу и вцепятся в руку.
Одри Хепбёрн и Анна Франк
Анна Франк – еврейская девочка, которой пришлось вместе с родственниками долго скрываться на чердаке, который они называли Убежищем, чтобы не попасть в концлагерь. Дневник Анны Франк, которая погибла в лагере уничтожения, – потрясающее свидетельство тринадцатилетней девочки, описывающей не ужасы войны или бомбардировок, а мучения людей, запертых в небольшом пространстве и не ведающих, сколько продлится заточение.
Анна Франк в 1940 году
Одри Хэпберн в 1956 году
Во время войны Одри Хепбёрн было столько же лет, сколько Анне Франк, она тоже жила в Голландии, история ее взросления также навсегда переплелась с войной. Анна погибла, звезда Одри взошла на кино-олимпе. И вот спустя годы их судьбы могли бы снова сблизиться…
Одри читала Дневник, когда он еще не был издан в виде книги. В 1945 году в виде отдельных печатных листов его принес в дом друг семьи, Пауль Рюкенс – человек, который фактически заменил Одри отца после войны, стал настоящим покровителем семьи, помог выкарабкаться из нищеты и болезней. А в 1959 году, когда Одри снималась в «Войне и мире», вдруг позвонил режиссер Джордж Стивенс, который задумал снять фильм об Анне Франк.
Его предложение меня откровенно… испугало. Казалось бы, чего бояться, если я уже имела «Оскара», известность и, как я считала тогда, крепкий тыл?
Испугала актрису возможность «вернуться» во время, когда ее семья чудом выжила – туда, где все ей так хорошо знакомо, близко и… очень больно. Она отказалась. Отказалась, не смотря на то, что режиссер был крайне настойчив, он даже привез к актрисе отца Анны Франк – единственного чудом выжившего в концлагере из большой семьи, прятавшейся в Убежище.
Я действительно не могла играть Анну Франк, потому что это значило бы снова вернуться в страшные годы оккупации, которые я так старалась забыть
Мамино воспитание
В начале артистической карьеры Одри бралась за любые роли, любую работу, только чтобы она не была связана с раздеванием или чем-то подобным. В своих воспоминаниях она говорила об этом: «Никому не могло прийти в голову предлагать раздеться сущему скелету, а для ролей узников Освенцима кандидаток хватало и без меня». Но надежней худобы от подобных предложений ее спасало мамино строгое воспитание. Баронесса Элла ван Хеемстра точно знала, что можно и чего нельзя воспитанной леди.
Я так благодарна маме за свое воспитание, пусть оно и было иногда слишком строгим и даже суровым. Рассказывая мужу о своих детстве и юности, я говорила, что меня воспитали мама и война, и еще неизвестно, кто строже.
