Очень грязно! Как реагируют в школе на дисграфиков и как им можно помочь
Отчего случается дисграфия?
Когда моя дочь пошла в школу, о дисграфии у нас вообще еще, кажется, не слышали. Я смотрела на ее тетради – «домашняя радота», «поныки» вместо «коньки» и тоскливо спрашивала себя: ну почему этот ребенок делает такие дурацкие ошибки? И у меня тогда не было интернета. С тех пор прошло двадцать лет. О дислексии и дисграфии все уже хоть что-нибудь, да слышали. А воз и ныне там – и никакой системы помощи дислектикам и дисграфикам в обычной средней школе нет. А родители и учителя в массе своей не представляют, как помочь таким детям.
Впрочем, маятник качнулся в другую сторону: теперь дисграфией и дислексией называют что угодно. Пишет с ошибками – значит, дисграфия. С трудом читает – значит, дислексия. Это часто происходит с профессиональными терминами: так любое плохое настроение называют депрессией, любое замечание – обесцениванием, любого противного человека – токсичным… Все это никак не приближает к пониманию того, что происходит с ребенком, которому трудно писать и читать, – и как ему помочь.
До сих пор родители нередко полагают, что если заставить ребенка «стараться» – еще раз переписать некрасиво и с ошибками написанную домашнюю работу, побольше читать – то проблемы исчезнут сами собой.
Вместо этого они добиваются совсем другого эффекта: ребенок начинает ненавидеть чтение и письмо, а себя считать неудачником и дураком.
Проблема, конечно, не в этом. И чтение, и письмо – сложные процессы, в которых очень много составляющих. Надо хорошо слышать звуки и узнавать их на слух, знать буквы и узнавать их в написанном виде, помнить, как они пишутся, соотносить буквы и звуки, помнить правила письма, когда слышится одно, а пишется другое, и вовремя их применять, и так далее, и так далее – это я даже половину всего необходимого не перечислила.
Основоположник нейропсихологии Александр Лурия выяснил, что для того, чтобы человек мог заниматься такой сложной деятельностью, как, в частности, чтение и письмо, ему необходимы, во-первых, достаточный энергетический тонус мозга; во-вторых, способность воспринимать, обрабатывать и хранить информацию, которая поступает от органов слуха, зрения и от движущихся органов; в третьих, самоорганизация и самоконтроль (это если в самых общих чертах; если кому-то важно разобраться в подробностях, можно обратиться, к примеру, к книге Т. В. Ахутиной и Н. М. Пылаевой «Преодоление трудностей учения»).
Как правило, проблемы с чтением и письмом связаны с одной, двумя или всеми тремя этими областями. Поэтому обычно нельзя говорить отдельно о дисграфии или дислексии: трудности обычно проявляются и при чтении, и при письме. Современные ученые обычно говорят о «трудностях обучения» в целом.
Вот как эти проблемы проявляются, когда дети садятся за учебу
- Те, у кого есть проблемы с активацией мозга, быстро устают, увядают, у них и почерк меняется иногда даже не от слова к слову, а от буквы к букве – две-три написаны как надо, а потом начинают скакать, искажаться, строчки ползут вниз.
- Те, у кого возникают проблемы с обработкой информации, делают очень специфические ошибки на письме – поэтому при обращении к специалисту обязательно надо взять с собой тетради: повторяющиеся «глупые» ошибки – это тот самый симптом, по которому и распознаются трудности чтения и письма.
Если у ребенка есть проблемы с обработкой зрительной информации – это не значит, что он плохо видит. Это значит, что он не очень хорошо понимает, расшифровывает, классифицирует то, что он видит. Ему не очень понятно, что буква с хвостиком вверх и буква с хвостиком вниз – это две разные буквы: они же все такие похожие. Поэтому он постоянно путает на письме похожие буквы (так получилась «п» вместо «к» в «поныках» в начале этого текста); пишет часть букв в зеркальном изображении; не понимает, где начало и конец строки, где надо делать перенос; буквы пишет разного размера, выходит за пределы строки или клеток. А когда читает – прочитав первые две-три буквы в слове, пытается угадать все слово целиком.
Если у ребенка проблемы со слуховым восприятием, он, опять-таки, хорошо слышит, но путает похожие по звучанию буквы (например, шипящие и свистящие, глухие и звонкие), и поэтому может написать, например, «тяшка» или «щашка» вместо «чашка», «сима» вместо «зима»).
- Третья группа трудностей – это проблемы с организацией, планированием и контролем своей деятельности. Чаще всего эти проблемы приводят к дефициту внимания у детей. Так что ошибки, которые они делают, мы чаще всего связываем с невнимательностью и полагаем, что если сказать ребенку «будь повнимательнее», это ему поможет.
У этих детей – тоже специфические ошибки на письме: поскольку им трудно выстроить программу своих действий, создать план – что я делаю сначала, что потом, – трудно понять, как, в каком порядке надо писать и читать буквы, они часто меняют их местами при чтении и письме, могут пропускать буквы и целые слоги или, наоборот, повторять несколько раз буквы, слоги, терять или вставлять палочки, когда пишут буквы вроде «и», «ш», «ц», «т», «п» (отсюда, кстати, лишняя палочка, которая превратила «ь» в «ы» в примере с «поныками»).
Пример дисграфичного письма. Из личного архива Ирины Лукьяновой
Пример дисграфичного письма. Из личного архива Ирины Лукьяновой
Эти дети могут хорошо выучить все правила, но на практике их не применяют: им слишком сложно одновременно писать, искать те случаи, где надо применить правило, вспоминать правило, применять его – поэтому они упрощают программу и пишут как слышат, даже если только что вместе с мамой повторили все случаи непроизносимых согласных или вспомнили правило правописания безударных гласных.
Требовать, чтобы ребенок удвоил усилия, постарался как следует и был повнимательнее – совершенно безнадежно. Это ему никак не поможет, а только внесет дополнительное напряжение в процесс делания уроков. А этот процесс и так тяжело дается многим семьям. Поэтому так важно понять, в чем у ребенка проблема и как ему можно помочь.
И как же ему помочь?
Для каждой из этих проблем – свои способы коррекции. Скажем, если проблемы связаны со слуховым восприятием, ребенку нужны занятия с логопедом. Как правило, нужна консультация нейропсихолога, который выяснит, в чем проблемы у этого конкретного ребенка и расскажет, как с ним заниматься.
Для каждой из описанных проблем существуют специальные упражнения, которые с ребенком могут делать специалисты, а могут даже родители, если специалист их обучит. Изложить это все в пределах небольшой колонки невозможно, поэтому сошлюсь на книги, в которых об этом можно прочитать:
- Т. В. Ахутина, Н. М. Пылаева. Преодоление трудностей учения: нейропсихологический подход. СПб, Питер, 2008.
- О. Семенова, Ц. Шамликашвили. Почему ребенку трудно учится и как ему помочь. Нейропсихологический подход. М., Межрегиональный центр управленческого и политического консультирования, 2010
Более подробный список можно найти на сайте Ассоциации родителей и детей с дислексией.
Для детей 5-7 лет существует серия пособий, нацеленных специально на работу с конкретной проблемой – это, например:
- Т. В. Ахутина, Н. М. Пылаева. Школа умножения. Методика развития и коррекции внимания у детей 7-9 лет. М., Изд-во В. Секачев, 2017
- Т. В. Ахутина, Н. М. Пылаева, Н. Г. Манелис, Т. Ю. Хотылева. Путешествие с Бимом и Бомом в страну математику. М., Теревинф, 2017
- А. Е. Соболева. Пишем без ошибок. Нейропсихологический тренажер для начальной школы. М., Эксмо-пресс, 2018
Детям нравятся упражнения в игровой форме. Вот на этом видео, например, Александра Соболева, руководитель НИЦ детской нейропсихологии им. А.Р. Лурия, рассказывает об играх для коррекции дислексии и дисграфии, которые Центр создал, а издательство «Айрис-пресс» опубликовало.
Интересную методику коррекции дислексиии и дисграфии предложила нейролингвист Светлана Дорофеева. Методика называется D-Fit, основана на нейропсихологическом понимании причин трудностей обучения и позволяет добиться устойчивого эффекта за несколько недель интенсивных занятий. Светлана Дорофеева создала ее для своего сына и подробно описала этот опыт в своей статье.
А что же учителя?
Учителя, особенно учителя начальной школы, редко понимают, что происходит с детьми, и не только не знают, как им помочь, но даже не умеют распознавать особые трудности – воспринимают их как неаккуратность и даже издевательство над учителем. «Грязь!», «Перепиши!» – эти учительские окрики постоянно встречаются в тетрадях детей с дисграфией.
Системы помощи для детей с трудностями обучения в школах по-прежнему не существует. По-хорошему, детьми с особыми образовательными потребностями в школе должна заниматься особая служба, в которой есть специалисты, которые могут помочь учителю понять, в чем проблемы конкретного ребенка и выстроить программу помощи для него. В России такая служба существует разве что в частных школах и в тех редких школах, где с умом внедряют инклюзию – вместо того, чтобы запихать в один класс детей с самыми разными проблемами и потребностями и оставить учителя одного со всем этим разбираться.
Но чаще всего в школе работает один-единственный психолог, и на него в среднем приходится (по данным министра просвещения Ольги Васильевой) около 850 детей. При этом он может вообще ничего не знать про дислексию и дисграфию, потому что это не его специальность.
Школы находятся в сложной ситуации: с одной стороны, Закон об образовании гарантирует особую помощь всем, кому она нужна (Статья 34, п. 1: «Обучающимся предоставляются академические права на…. 2) предоставление условий для обучения с учетом особенностей их психофизического развития и состояния здоровья, в том числе получение социально-педагогической и психологической помощи, бесплатной психолого-медико-педагогической коррекции». Министерство просвещения зимой 2019 года разослало в регионы методическое письмо, посвященное тому, как вовремя выявлять нарушения чтения и письма (Письмо от 08.02.2019 № ТС-421/07 «О направлении рекомендаций» (по раннему выявлению предпосылок нарушения чтения и письма) – скачать можно здесь).
С другой – в школах по-прежнему нет ни соответствующих служб, ни финансирования, ни специалистов, ни методик коррекции. Даже очень заинтересованные школы и учителя обычно просто не знают, за что взяться и с какой стороны подходить к решению вопроса.
До недавнего времени даже очень мотивированный учитель не мог найти курсов повышения квалификации, где ему бы рассказали, что делать с такими детьми.
Сейчас такие курсы есть, но, как правило, их проводят негосударственные организации, и школы, даже если у них есть бюджет на повышение квалификации учителей, не могут их оплатить своим сотрудникам. Тем не менее, курсы для учителей русского языка существуют в онлайн-курс для учителей.
С появлением Ассоциации дислексии два года назад и началом ее активной работы лед если не тронулся, то хотя бы треснул. Ассоциация объясняет родителям права их детей, знакомит со льготами при проведения итоговой аттестации, взаимодействует с Министерством просвещения (ранее – образования).
И организует ту самую Международную неделю осведомленности о дислексии, с которой я начала. Основные ее мероприятия пройдут в Эрмитаже, где родители и учителя смогут получить у экспертов ответы на свои вопросы, можно будет пройти тест на дислексию и проконсультироваться у специалистов.
Ситуация с пониманием дислексии и дисграфии в нашей стране еще далека от хоть сколько-нибудь удовлетворительной, но постепенно меняется. Прекрасные времена, когда в школах будут понимать дислектиков и дисграфиков и помогать им, непременно наступят. А для родителей сегодняшних учеников главное – читать литературу, разбираться в том, что происходит с их детьми, и не рассориться с ними окончательно за совместным приготовлением уроков. Терпеть, помогать, помнить, что оборотная сторона дислексии и дисграфии очень часто – талант, необычное восприятие мира, творческий потенциал.
Ирина Лукьянова, журналист, учитель школы «Интеллектуал», администратор сайта и форума «Наши невнимательные гиперактивные дети»
