Мальчик из Нюрнберга и спастие Джинни: тайна воспитания в клетке

Каспар — подросток, погибший из-за своих рисунков.

В конце мая 1828 года по улицам Нюрнберга шагал мальчик лет шестнадцати. Ребёнком его назвать было трудно – столь детский у него был вид и манеры. Он ходил, шатаясь, как пьяный. Обратив внимание на два взгляда мужчин (которые, вообще говоря, шли за пиршеством), он махнул им руками.

Мальчик протянул мужчине конверт со следующим текстом: «Господину командующему 4-м эскадроном 6-го полка лёгкой кавалерии. Нюрнберг». Прохожие пытались поговорить с мальчиком, но он не мог отвечать ясно. С ним явно что-то было не так. Мужчины отвезли парня городской страже. Стража, посмотрев на конверт, решили предоставить разбираться с мальчиком тому самому командующему, которому адресовано письмо.

Хозяйка дома пыталась расспросить мальчика, но слёзно повторял он только две фразы: «Не знаю» и «Хочу быть кавалеристом, как мой отец». Непонятно было, понимает ли мальчик смысл хотя бы одного сказанного им слова. Стоя на ногах ему давалось с трудом, а ещё – ел только чёрный хлеб с водой, отказавшись от мяса и пива. Это заставило слугу предположить, что он «дикарь». Даже последний дурак в Германии не отверг бы пиво и мясо.

На вопросы стражей порядка ответить не мог. Но увидев у одного из них монетку, начал повторять: «лошадка, лошадка!», вероятно, принял монетку за украшение для сбруи. Что удивительно, когда ему предложили перо, чернила и бумагу, мальчик уверенно вывел: «Каспар Хаузер». Ещё сумел кое-как пересказать молитву «Отче наш».

Мальчику на ночь поместили в тюрьму, выбрав ему камеру, где он не подвергся опасности от взрослых заключённых. Он вновь с трудом передвигался, а внутри камеры вдруг оживился и заявил, что у него уже была подобная комната. Загадок становилось всё больше.

Врач, осмотревший юношу, пришёл к выводу: мальчик не был умственно отсталым, а страдал от долгой и насильственной изоляции от человеческого общества и воспитания. Мальчик был совершенно здоров, хотя по некоторым показателям немного недоразвит: очень маленькие стопы и ладони, словно никогда не знавшие нагрузки, и отсутствие мозолей даже на подошве. Внешне для немца он выглядел обычным: белая кожа, голубые глаза, каштановые волосы.

У Хаузера необычное строение коленей: если садился, вытянув ноги, колено как будто исчезало – ноги становились абсолютно гладкими, а снизу плотно прилегали к полу в районе подколенной ямки. От яркого света у Каспара начинался сильный тик. Он мог есть только ржаной хлеб с добавлением немного укропа, тмина или аниса. Изменение вкуса воды (если туда, например, капали вино или кофе) доводило его до рвоты. Даже самые маленькие кусочки другой пищи, прилепленные к хлебу, он тщательно отделял.

Бургомистер Биндер описал загадку Каспара и взял юношу под свою опеку. После этого Хаузер прославился во всем мире. Для реабилитации и развития Каспара прилагались все усилия, не только ради него самого, но и потому, что людям хотелось узнать историю его появления.

С тех пор, как юноша себя помнил, все его время проходило в маленькой каморке, где он мог только сидеть, вытянув ноги, или спать, свернувшись клубочком. Встать или вытянуться лёжа там не представлялось возможным. Когда мальчику хотелось подвигаться, он ползал по кругу, вертясь на одном месте.

В этой странной каморке было лишь забитые досками маленькие окна, задняя сторона печи для обогрева (топили её с противоположной стороны стены) и отверстие с горшком в полу. У Каспара были две игрушечные лошадки и две собачки, которых он тоже называл лошадками. Они были его единственными собеседниками, поэтому Каспар сохранил способность говорить, хотя его словарный запас на момент обнаружения не превышал полусотни слов. Звук собственного голоса был единственным, что слышал Каспар в заточении.

Иногда вода приносила странные ощущения во рту, и Каспар засыпал. Придя в себя, он находил на себе чистую рубашку и штанишки, а ногти — коротко острижеными. Позже мальчик узнал, что это делал мужчина, который начинал появляться в его убежище с фонариком и письменными принадлежностями. Мужчина учил мальчика писать два слова, только два: «Каспар Хаузер», необходимые для подписи на контракте солдата.

Скорее всего, это не было настоящим именем юноши, однако человек, взявший его под опеку, желал обеспечить ему будущее и считал настоящее имя опасным. Позже Каспар научился писать и получил работу в суде, хотя полностью дееспособным так и не стал.

Вначале Каспар с энтузиазмом играл в лошадок – полицейские, продолжавшие следствие, дарили ему их по очереди. Затем он начал различать плоское и трёхмерное изображение и увлекся рисованием. Оказалось, что у него фотографическая память, поэтому рисовал всё лучше и лучше. Стало понятно, что скоро он сможет нарисовать каждое воспоминание своего детства, возможно, даже самого раннего. Слово о его таланте моментально разлетелось…

До этого при странных обстоятельствах умер опекун Каспара. Юного парня ударили ножом четыре раза, но он не умер сразу. Его нашел учитель, который следил за ним. Раны кажутся незначительными, и он решает, что их нанесли для привлечения внимания. Затем потащил юношу, ругая его за непослушание. По дороге Хаузер потерял сознание. Медицинская помощь оказалась слишком поздней.

На камне у места гибели Каспара выгравировано: «Здесь один незнакомец убил другого незнакомца».
Истинная личность Хаузера и его убийцы так и осталась загадкой.

Джинни — это девочка, которую воспитывали как животное.

Истинный облик этой американской девочки держится в секрете от общественности по уважительным причинам — ведь ей еще жить и расти.

Её отец, садист Кларк Грей Уайли, стал тюремщиком для своей семьи. Его жена была почти слепа и часто нуждалась в помощи, что позволяло Уайли издеваться над ней и их четырьмя детьми.

Первенца, тоже девочку, убила пневмония. Всё из-за отца, который раздражённым её плачем заточил её в ящике стола на гараже. Мать, скорее всего, освободила дочь, но боясь мужа, не решилась обращаться за помощью. Девочка держалась два месяца, но болезнь всё же одержала верх. Второй ребёнок, мальчик, скончался от захлёбывания слюной сразу после рождения. Версия – отец не допустил матери к плачущему младенцу. После двух умерших детей у Кларка и его жены родились ещё двое – мальчик и девочка.

В течение первых шести месяцев Джинни проходила регулярные осмотры у педиатра, все было хорошо. В четырнадцать месяцев врач заметил задержку в развитии. Это событие стало переломным. Отец использовал слова врача как повод изолировать Джинни в комнате и относиться к ней как к животному. Он запрещал матери и старшему брату приближаться к ней.

Джинни просидела весь день привязанной к детскому стульчику. На ночь отец одевал её в смирительную рубашку и запирался в вольере с железными прутьями. К горшку её не приучали – меняли подгузники, кормили жидкой пищей и били, если она пыталась говорить. Сам общался с ней рычанием и лаем, как будто хотел, чтобы она говорила только «животному» способом. Иногда удавалось поиграть с пустыми катушками от ниток или висящими в комнате дождевиками. Окно было тщательно закрыто алюминиевой фольгой, и в комнате всегда была темнота.

В моменты спокойствия муж соглашался на просьбы жены показать дочь врачу. Однажды он пообещал это сделать, когда Джинни исполнится двенадцать. Одновременно мужчина избивал супругу и сына, запрещая им общаться с роднёй матери. Бизя к сыну становились всё более жестокими – отец бил палкой и целясь в пах. В конечном итоге подросток бежал из дома. Вскоре мать с Джинни смогли уйти. Девочке было уже больше тринадцати лет, и стало понятно, что отец никогда не покажет её врачу.

Мать девочки была полностью потеряна в социальном мире. У неё не было плана действий, а зрение было настолько плохим, что поразительно, как она могла передвигаться по городу. Она обратилась за помощью в учреждение, похожее на российские службы соцобеспечения, вместе с Джинни.

Девочка шагала тяжело, расставив пальцы ног, и из её рта текли слюни. Соцработница проговорила с матерью, после краткой беседы немедленно обратилась в полицию. Подозрение в жестоком обращении с ребёнком выдвинули против родителей Джинни — отца и матери. Наказание для отца могло составить тюремное заключение.

Выстрел себе в голову он совершил, оставив высокопарную записку: «Мир никогда не поймёт». За его обращение с родственниками отвечать пришлось матери Джинни. Через несколько лет ей удалось снять с себя обвинения, но это стоило ей больших усилий, особенно учитывая то, что после неудачного замужества сама нуждалась в реабилитации и приобретении социальных навыков заново.

Вначале Джинни лечилась группой психиатров, уделявших ей много внимания. Достигнутый прогресс был заметен, особенно в работе Сьюзан Кёртис с девочкой. По всем признакам изначально не было речи о врожденной умственной отсталости: состояние Джинни (почти полное отсутствие речи, отсутствие бытовых навыков, проблемы с моторикой) связывали с изоляцией и жестоким обращением.

Без завершения реабилитации Джинни попеременно передавали различным приемным семьям. В некоторых её наказывали за неряшливость, что привело к резкому ухудшению состояния. Когда ей исполнилось восемнадцать лет, мать забрала ее ненадолго. С мамой Джинни хорошо провела время, но здоровье вынудило мать отдать дочь обратно в систему. Через несколько лет мать смогла сделать операцию на глазах и вновь добивалась опеки над дочерью. В этот раз попытки оказались безуспешными.