Гусарская месть: Лермонтов и первая любовь

Интриги в жизни, а не стихах

«Теперь я не пишу романов, я их делаю», — писал поэт приятельнице, с наслаждением размахивая руками. Женщина, отвергнувшая его первую любовь, была очернена, сломлена и унижена в глазах семьи и друзей. Но ему этого было мало: «О, мы ещё не расплатились!.. Она мучила сердце ребёнка, а я только подверг пытке самолюбие старой кокетки».

Первая любовь Печорина

Екатерине Сушковой, которой на тот момент было 22 года, звали «Старой кокеткой». В день, когда Михаил Юрьевич написал злое письмо, она плакала, пока тетка искала улики и бросала ей в лицо оскорбления, например: «Что-то ты располнела в талии».

К счастью, эта история не способна ее сломить. Катенька выйдет замуж удачно и, когда Лермонтов попытается её навестить с мужем, его откажут от дома. Он опишет эту историю в «Княгине Лиговской», и у него получится так, что Печорин губит героиню не из-за душевной ущербности, а из-за сложных психологических причин. Екатерина оставит мемуары, в которых расскажет всю правду.

Екатерина была очень красивой, изящной и остроумной, но незамужней женщине находить хорошего мужа было сложно. Она не притворялась идеальной невестой, любила танцы, выставки, прогулки и разговоры.

Познакомила подруга Саша Верещагина Лермонтова, «арсеньевского внука», с Марией Сушковой. Семьи Сушковых, Верещагиных, Тютчевых, Столыпиных, Арсеньевых и Лопухиных дружили и часто общались. Михаил Юрьевич учился в Благородном пансионе при Университете. В шестнадцать лет был он маленьким, сутулым, неуклюжим и довольно смешным. Восемнадцатилетняя Катя называла Мишеля «мой чиновник по особым поручениям» и заставляла носить ему свои зонтики и перчатки.

Большой компанией проводили лето в подмосковном имении. Лермонтов изо всех сил старался казаться разочарованным, усталым молодым человеком, а барышни только смеялись: дитя! Лермонтов злился и посвящал Сушковой горькие строки: «Так я молил твоей любви/ С слезами горькими, с тоскою,/ Так чувства лучшие мои/ Навек обмануты тобою». Сушкова смеялась и советовала писать пока «для себя одного: и стихи ваши пока во младенчестве».

Лето закончилось. До Лермонтова, которому по юности не разрешали посещать балы, доносились слухи об успехах Сушковой в свете: она даже танцевала с братом императора Михаилом Павловичем! Мишель сердился, ревновал и отправлял Екатерине гневные письма, из которых, по ее словам, «было видно, как голова его была наполнена романтическими идеями и как рано в нем проявилось желание попасть в герои и губители сердец».

Легко потерять, невозможно забыть

Судьба разлучила их на несколько лет. Встреча произошла, когда Лермонтов стал гусаром царскосельского полка, а Сушкова – невестой его друга Алексея Лопухина. Родные Лопухина не были рады предстоящей свадьбе с бесприданницей, и Лермонтов подливал масла в огонь: «Эта женщина — летучая мышь, крылья которой цепляются за все, что встречают! Она почти принуждает меня ухаживать за ней…» — писал он им.

Любовь поэта прошла без следа: желал отомстить за отвергнутого юношу, которым был четыре года назад. Лермонтов начал пылко ухаживать за Екатериной, подарил ей кольцо, на кресте поклялся в любви. Ровное и верное обожание Лопухина выглядело скучным. Сушкова разрывалась между двумя поклонниками: «Лермонтов… поработил меня совершенно своей взыскательностью, своими капризами,… он не преклонялся, как Лопухин, перед моей волей, но налагал на меня свои тяжелые оковы», — вспоминала она.

Прожив три месяца так, Лопухин навсегда уехал. Дашкова ждала, чтобы Лермонтов, как обещал, сделал ей предложение. Вместо этого поэт написал анонимку и позаботился о том, чтобы та попала к дяде Сушковой, который прочитал ее вслух при гостях: «…вы стоите на краю пропасти, любовь ваша к нему (известная всему Петербургу, кроме родных ваших) погубит вас. Вы и теперь уже много потеряли во мнении света, оттого что не умеете и даже не хотите скрывать вашей страсти к нему».

Все поняли, что письмо говорило о Лермонтове. Семья бойкотировала Екатерину, с ней не разговаривали и не разрешали обедать вместе со всеми. Ее обыскали, слуг допрашивали: кто видел, как она целовалась с Лермонтовым.

Да, кажется, не любил…

Прошел месяц домашнего ареста, и Екатерина на балу встретила Лермонтова. Он вновь клялся в любви, убеждал, что нужно бежать и тайно обвенчаться. Девушка была влюблена, но разум ее не оставлял: она понимала, кто этот человек. «Герой и губитель сердец», — усмехнулась она. О побеге речи быть не может! Через какое-то время Екатерина вновь увидела Лермонтова на балу. Он прошел мимо. Сушкова улыбнулась ему – Лермонтов отвернулся.

Я осознал, что мадемуазель С, пытаясь меня поймать, могла бы легко поставить себя в неловкое положение рядом со мной. Если я ухаживал за ней, то это было не воспоминанием о прошлом, сначала это было просто развлечением, а затем расчетом. Вот и скомпрометировал я ее — писал Лермонтов Саше Верещагиной. Я первым публично оставил ее. Став жестким и нахальным, я стал ухаживать за другими и втайне рассказывать им выгодную для меня версию событий.

Полгода спустя Екатерина Сушкова нашла письмо и осознала: её любовь — лишь примитивная драма, бездарная игра жестокого ребёнка.

Было событие, вызывающее сомнения в равнодушии Лермонтова к Сушковой: когда та вышла замуж за Хвостова, автор забежал вперед и рассыпал соль на пороге дома, сказав: «Пусть молодые всю жизнь ссорятся и враждуют!» В отношении неё он чувствовал гнев до конца своих дней.

Сушкова спустя много лет в своих воспоминаниях писала, что Лермонтов не был таким уж безнадежным злодеем: у него было доброе сердце, первые побуждения всегда благородны, но стремление прослыть героем, которого было бы трудно забыть, почти всегда заставляло его жертвовать лучшими сторонами своего сердца ради эффекта.