Больше жизни. Рассказ Маши Трауб
У меня есть давний приятель, Илья. Ему сорок пять. – Как ты? – спрашиваю я, когда он звонит. Илья рассказывает мне про одышку, лишний вес, угрозу диабета, больное сердце, сосуды, головокружения и пятна перед глазами.
У него две жены – бывшая и нынешняя. Он счастлив в настоящем браке, безумно любит дочь и сохранил хорошие отношения с бывшей женой, потому что есть сын. Так вот никому – ни нынешней жене, ни бывшей – он не рассказывает про свои «болячки». Про то, как ходил на обследования, как боялся сдавать анализы (ведь ему спокойнее оставаться в неведении), как забывал выпить таблетку.
– Почему?! – кричу я каждый раз.
Мама Ильи была художницей. Точнее, женой художника, которая решила, что тоже так может.
– Знаешь, когда я вырос и заново пересмотрел ее работы, понял, что она бездарность, – однажды признался он.
Этот сорокапятилетний мужчина, давно похоронивший маму, до сих пор помнит, как маленький лежал с температурой. Мама давала ему книжку, трогала лоб, говорила, что все пройдет, и уходила на работу. За Ильей присматривала соседка, которая втайне от матери мазала его нутряным жиром, делала медовые компрессы, обтирала водкой, чтобы сбить температуру. К возвращению матери Илья уже не горел и пил из чашки сваренный соседкой же бульон.
– Ну вот, я же говорила, что все пройдет, – констатировала мама.
Она верила в силу иммунитета. И в то, что, если ребенок всем переболеет, здоровее будет. Когда соседский мальчик заболел ветрянкой, мама Ильи отвела его в гости – чтобы заразился и переболел в детстве, а не потом. Так же она поступила, когда соседская девочка заболела краснухой. Илья переболел всеми известными педиатрам детскими болезнями.
– Когда я говорил маме, что мне плохо и у меня болит, она отвечала, что я не знаю, что такое по-настоящему плохо и по-настоящему больно. Поэтому я молчал. И до сих пор молчу, – признался Илья. – Но я знаю, мама меня любила. И я ее любил. И соседку, которая обо мне заботилась, тоже любил. Все детство разрывался, не зная, кого люблю больше.
Илья – сумасшедший папа.
Оба его ребенка от этого страдают. Если у них сопли – он поднимает на ноги пол-Москвы. Ищет вакцины от всего на свете и мечтает привить детей от всех возможных болезней на свете, включая какую-нибудь лихорадку Эбола. Пичкает их витаминами и не верит только в иммунитет, а верит в достижения медицины. А еще он сидит у кроватей заболевших детей и выпаивает их из ложечки чаем, хотя в этом нет никакой необходимости. Но дети знают – это нужно папе. Иначе тот сойдет с ума от волнения. Потому что он их любит больше жизни.
